БАРСИК
1
Ксения проснулась сегодня позже, чем обычно. Увидев, что солнечное пятно легло уже на мамину кровать, она вскочила, и первой её мыслью было: «Ну вот, на работу опоздаю!». Но тут она увидела, что на её кровати лежит совсем незнакомый кот – маленький, худой, раскраски агути.
Ксения глянула на календарь, вспомнила, что Казахстан перешёл на зимнее время и немного успокоилась. Она взяла кота и понесла его на кухню, где её мать, Мария Николаевна, поджаривала вчерашнюю кашу. Посмотрев на кота в руках Ксении, мать сказала:
- Я не виновата. Он в подъезде кричал.
- Значит, опять вселился кто-то, - сказала Ксения, задумчиво посмотрев на кота.
- Ну зачем так сразу – «вселился»? – Мария Николаевна укоризненно посмотрела на дочь. –Может быть, он вышел и заблудился?
- Такой худой – и чей-то? – засомневалась Ксения.
- А может, он давно потерялся?
- Может быть…
Есть такой обычай – при вселении в новую квартиру первой запускают кошку. Красивый обычай, но злые люди способны сделать нехорошими все традиции, к каким притронутся. Кошек они крадут в частном секторе, запускают в квартиру, а потом выгоняют.
Так сначала во дворе, а потом у Алейниковых появились Ласета и Марсик. Ласету принесла Ксения три года назад, Марсика – два года назад, ещё до замужества – Аня. Оба были худыми, с белыми носами, с забитой блохами шерстью. Теперь это были большие, красивые кот и кошка, оба чёрно-белые, только у Ласеты больше было чёрного, а у Марсика – белого.
- Наши коты как на него отреагировали? – спросила Ксения, вернувшись на кухню и сев за стол.
- Да обнюхали, как у них это принято, и отвернулись. Я им есть дала, так этот поглотал всё первым и у Ласеты отобрал.
- Значит, этот младше, - рассудительно ответила Ксения.
Есть у кошек своя, кошачья этика. Старшие у них никогда не отбирают пищу у младших. Насколько бы сильнее ни был старший кот – он не применит силу, когда младший подбежит отбирать пищу. Нет, он всегда отойдёт в сторону.
Барсик так и остался у Алейниковых. Ел он всё, что ему давали, в отличие от Ласеты и Марсика, давно забывших, как хватали хлеб и картошку, и мурча от удовольствия, уплетали их.
За неделю Барсик совсем поправился, пила у него на спине исчезла. Как-то раз он попросился на улицу. Мария Николаевна вынесла его, чтобы посмотреть, куда он побежит.
Барсик принюхался, повёл ушами и метнулся в тот подъезд, из которого его вынесли. Когда Мария Николаевна зашла в подъезд, Барсика она там уже не увидела.
2
Прошло три дня. Барсик не показывался. Алейниковы уже думали, что он нашёл своего хозяина.
Становилось всё холоднее. Зарядили бесконечные, тоскливые осенние дожди. На окраине города во всех дворах пыль с глиной размякла, перемешалась с целлофаново-бумажным мусором. Образовалось месиво, густота которого зависела от силы дождей.
Ксения в это время года старалась как можно реже быть на улице. Всякий раз, когда ей приходилось идти по раскисшей грязи, она вспоминала стихотворение «Не по душе, признаться, нам места такие были. И прадеды, и деды там, кляня судьбину, жили. Забавы мало – грязь месить и вёсны все, и лето».
После продолжительных дождей слякоти становилось столько, что пройти через двор, не замарав ноги по щиколотку, было невозможно. В один из таких вечеров Ксения возвращалась с работы. У подъезда она увидела серого кота. Сомнений не было – это был Барсик!
Он сидел, весь насторожившись. Вся его фигура выражала страх. Ксения приблизилась к нему, он на секунду повернулся к ней, сорвался с места и метнулся в подъезд.
Стало понятно, что кота кто-то напугал, и теперь он боится людей. Зайдя в подъезд, Ксения услышала скрежет кошачьих коготков по железу. Догадалась тогда Ксения, куда лезет Барсик. Ну конечно же, в квартиру Аверьяновых.
Когда-то, ещё до начала капиталистических горе-реформ, этажом выше Алейниковых жила крепкая, хорошая семья Аверьяновых. Глава её, Юрий Викторович, работал на заводе ЖБИ, и был одним из лучших рабочих. Жена его, Зинаида Никитична, работала кассиршей на кондитерской фабрике и славилась своей честностью. Были у них две дочери – Алёна, с которой дружила Ксения, и Катя.
И Юрий Викторович, и Зинаида Никитична были очень трудолюбивыми, весёлыми и общительными людьми. Вся мебель в квартире Аверьяновых, кроме телевизора и небольшого детского креслица, была сделана Юрием Викторовичем. Никакой одежды, кроме верхней, зимней, Аверьяновы не покупали – всё шила и вязала Зинаида Никитична.
Как и многие, Юрий Викторович возмущался перестроечной бесхозяйственностью и доверчиво открывал уши либералам, утверждавшим, будто надо отдать предприятия частникам, а лентяев и бездельников уволить.
Но вот наступили те реформы, которые благословляют воры и хапуги и проклинают все остальные. Обанкротился ЖБИ. Аверьянова сократили в числе первых.
Только после этого Юрий Викторович понял, что режиму, пришедшему на смену Советской власти, хорошие работники не нужны. Острое чувство своей ненужности причиняло ему боль – невыносимую, страшную. Усугубляли эту боль угрызения совести за то, что так глупо и наивно поверил либералам и не агитировал людей встать на защиту Советской власти, социалистического строя.
Юрий Викторович стал чинить мебель по объявлениям, мастерить её на продажу. Нет, это не уменьшало его тоски, а даже наоборот, усиливало её. Ведь раньше он работал в большом коллективе, его труд был нужен миллионам. То, что он делал сейчас, не шло ни в какое сравнение с тем, что он делал раньше. Ведь труд, который нужен многим – это одно, а труд, который нужен только нескольким людям – это совсем другое. Да, он тоже приносит радость. Но если человек знающий, что такое труд, нужный целой стране, вынужден работать на отдельных людей – ему такой труд приносит не радость, а тоску.
Никогда прежде не бравший в рот спиртного, Юрий Викторович стал пить по-чёрному. Особенно после того, как встретил он Вадика Жорова. Тот в своё время тоже работал на ЖБИ, был одним из худших работников, несколько раз был уличён в краже. Теперь он жил богато, имел двухэтажный особняк, две иномарки.
Обанкротилась и кондитерская фабрика. Зинаида Никитична потеряла работу. На неё это подействовало ещё тяжелее, чем на мужа. В отличие от него, она не так уж и любила свою работу, но очень остро воспринимала всякую несправедливость. А тут – все годы работала честно, ни копейки не присвоила, в отличие от Иры, и вот – её уволили, а Иру оставили!
Глядя на мужа, потянулась к бутылке и она. Пристрастилась очень быстро, и всего за год превратилась из красивой, уверенной в себе женщины в опустившуюся, опухшую, грязную пьяницу.
Детей Аверьяновых забрала бабушка. Жили они на её нищенскую пенсию и ещё более нищенские пособия.
Юрию Викторовичу водки требовалось всё больше, а зарабатывал он всё меньше. И с дорогих алкогольных напитков он перешёл на дешёвые. Стал покупать самогон у случайных людей, и однажды купил палёный. Истощённый нервными нагрузками, тоской, переживаниями организм не выдержал, и Юрий Викторович умер.
Зинаида Никитична с нового горя запила ещё сильнее. Она продала всё из дома, что можно было продать – мебель, посуду, одежду, книги. Ходила по соседям, просила куски хлеба. Потом стала водиться с наркоманами, предоставлять им свою квартиру, и кормиться около них.
Тут соседи написали заявление в органы опеки и попечительства. Зинаиду Никитичну отправили в дом инвалидов, а квартиру наглухо закрыли, забили железом.
Наркоманы, пользовавшиеся квартирой Зинаиды Никитичны, пытались выломать дверь, но только чуть отогнули железо. Образовалась щель, через которую легко мог проникнуть кот.
Догадка Ксении подтвердилась на следующий день. Она вышла на работу и увидела в подъезде Барсика, который, увидев её, галопом помчался вверх по лестнице. Ксения посмотрела наверх, и увидела, что в щели мелькнул кошачий хвост.
Ксения поняла, что Барсик живёт там. Но что же он ест? Выходит и охотится на мышей в подвале? Мыши в подвале были, каким-то образом они проникали даже в квартиру Алейниковых.
3
Вся история с Аверьяновыми началась, когда Ксения ещё училась в школе. Не до конца она понимала трагедию этой семьи. Не могла она понять, почему отец и мать Алёны и Кати вдруг стали пьяницами.
Когда Ксении было 12, у Марии Николаевны обнаружили рак. Ксения узнала об этом от отца. Тогда он пришёл домой расстроенный, на глазах его блестели слёзы. Он повторял, «Это же надо, рак нашли!» и тут заметил Ксению.
Сильван Константинович тогда заметно смутился, попытался взять себя в руки, натянуть улыбку на лицо. Фальшивым голосом он начал рассказывать:
- В коридоре больницы, на полу, лежал варёный рак. Оказалось, принёс кто-то из родственников больных и забыл в коридоре…
Но Ксения, хоть и не знала другого значения слова «рак», уловила всю натянутость и фальшь в словах отца. Удивить его до такой степени варёным раком было нельзя. Но расспрашивать его о чём-либо Ксения не решилась. Она поняла, что случилось что-то серьёзное.
Дождавшись отсутствия отца и сестры, Ксения достала энциклопедию и нашла там слово «рак». Тогда Ксения твёрдо решила, что обязательно станет врачом. И найдёт, обязательно найдёт, как лечить рак без операции!
Школу Ксения окончила отличницей, особенно по биологии. Подала документы в медицинский институт. К экзаменам готовилась целыми днями.
О том, чтобы поступить на платное отделение – не могло быть и речи. Ксения хотела поступить на бесплатное. О, как оказалось, бесплатное оно было только по названию. Экзаменаторы смотрели не на то, кто больше знал, а на то, кто больше мог дать им на лапу. Наличие платного отделения только оправдывало их взяточничество в собственных глазах.
Поступить Ксения так и не смогла. Погоревала, поплакала, и устроилась работать в больницу санитаркой. После этого она поступала ещё три раза, но конкурсы были всё больше, а экзаменаторы – всё беспринципнее. Как раз в те годы разрешено было открывать частные клиники.
На работу она всегда ходила с чувством острой, непритупляемой боли. В больнице врачи, в большинстве своём, работали из рук вон плохо, а некоторые ещё и позволяли себе нагло бездельничать на работе. Ксения знала, что это – родственники директора или главврача.
Большинство врачей, медсестёр и санитаров завидовали этим бездельникам. Их разлагающе влияние чувствовалось во всём – и в нежелании работать остальных, и в безразличии их к своим обязанностям, и даже в вымогании денег у пациентов. Последнее Ксения поняла, когда краем уха услышала, как некая бездельница с огромными бриллиантовыми серёжками в ушах обсуждала с другой бездельницей забастовку греческих врачей. «И чего они бастуют? – самоуверенно вещала она. – Платят мало – требуй с пациентов больше!» Ксения хотела уже ответить «Жаль, что у нас не Греция», но посмотрела на её самодовольную морду и почти физически ощутила какой-то непробиваемый прозрачнярус вокруг неё. А когда её собеседница с таким же прозрачнярусом так же самодовольно и самоуверенно ответила: «Хорошо, что у нас не Греция», Ксения почувствовала тошноту.
Но самым ужасным было даже не это. Самым ужасным было осознание того, что врачи работают хуже, чем могла бы она, Ксения, если бы была врачом.
В самые тяжёлые моменты Ксения подумывала о том, чтобы уволиться. Но работу свою, как таковую, она всё-таки любила. Нравилось быть нужной, полезной. Тем не менее, на фоне этого чувства её острее воспринималось и безразличие к своей работе других медработников, и взяточничество.
Вот тут Ксения и поняла, из-за чего начали пить Юрий Викторович и Зинаида Никитична. «Потому они стали пьяницами, - думала теперь Ксения, - что так с ними обошлись несправедливо. Конечно, это не выход, но кто тогда об этом знал?»
Сама Ксения искала выход в другом. Она читала о политике, истории, экономике всё, что могла достать. Со своими взглядами определилась не сразу, но определившись, искала единомышленников где только можно. Найдя их, организовала своеобразный политический кружок.
4
Ксения утром вышла на работу. Открыв дверь, напротив, возле двери квартиры Аверьяновых она увидела Барсика.
Котик совсем отощал был ещё более худым, чем тогда, когда Ксения увидела его в первый раз. На этот раз он от девушки не убежал. Ксения подняла его и поняла, что котик настолько ослаб, что что не смог запрыгнуть в щель. Взяла она его и отнесла домой.
Принеся кота домой, Ксения сказала матери, собирающейся на работу:
- Вот и Барсик нашёлся, мама! Он жил в квартире Аверьяновых!
- О ужас, исхудал как! – воскликнула Мария Николаевна. Дай, я ему печёнки дам.
На работе Ксения всех спрашивала, нужен ли кому-нибудь котик. Некоторые соглашались, но узнав, какой он расцветки, мрачнели и отказывались.
Когда Ксения вернулась, матери ещё не было. Барсик спал на кровати Марии Николаевны, в обнимку с Ласетой и Марсиком. Когда Ксения подошла к котам, Барсик поднял голову и замяукал. Марсик и Ласета приоткрыли глаза, но тут же опять заснули, или, как показалось Ксении, притворились спящими.
Мария Николаевна пришла, когда Ксения готовила ужин. Барсик крутился у неё под ногами, выпрашивая куски мяса. Но Ксения понимала, что истощённому нельзя давать много пищи сразу.
- Я на работе спрашивала, не нужен ли кому-нибудь такой котик, - сказала Ксения. – Никому он не нужен!
- Ты что, Ксения? – Мария Николаевна сердито на неё посмотрела. – Разве можно отдавать в таком состоянии? Скелет, да и только. Вот откормим, дадим объявление.
Ксения согласилась.
За две недели Барсик поправился, похорошел. Позвонки на спине хоть и прощупывались, но не выпирали. Из глаз исчез голод.
Однажды в квартире Алейниковых зазвонил телефон. «Наверное, это Алик, - подумала Ксения о своём товарище по кружку. – Или Неля».
Но это были не Алик и не Неля. Звонила сестра Ксении, Аня. Жила она в маленьком частном доме с мужем и ребёнком.
После общих расспросов о здоровье, о делах, о хозяйстве Аня спросила:
- Котята у Ласеты родились уже?
- Нет ещё. А что? Кому-то из соседей нужен? – с надеждой спросила Ксения.
- Да, у соседки кот ушёл. Говорит, теперь мыши на голову лезут.
- Мы готового кота дать можем. Подобрали недавно. Вот только он – агути.
- Да она говорит, что ей всё равно, какой он расцветки.
- Ну так я могу завтра привезти.
Положив трубку, Ксения сказала матери:
- Аня говорит, что её соседке нужен котик. Я предложила Барсика.
- Так ей же, наверное, маленький нужен?
- Да ну, зачем ей маленький? – уверенно ответила Ксения. – Маленького учить надо, воспитывать. А тут – готовый кот!
На другой день Ксения, придя с работы, взяла кота и отнесла его Ане. Грязь на дорогах уже высохла, подбиваемая каждую ночь заморозками. Снег ещё не выпадал, и пыль лежала на морозной земле, вызывая отвращение.
Аня была уже одета, она ждала Ксению. Когда та вошла во двор, Аня сразу достала из её сумки кота и отнесла соседке.
Прошёл месяц. Ксения читала «Журбиных» и душу её охватывала щемящая, добрая и нежная тоска. «Вот ведь жили люди», - думала Ксения с доброй, но мучительной завистью.
Вдруг зазвонил телефон. Ксения, нехотя отложив книгу, взяла трубку. Звонила Аня.
- Ты знаешь, Ксеня, что я тебе про Барсика расскажу. Я захожу к Инне Михайловне, она приглашает меня на кухню, а Барсик на раковине мясо грызёт, которое она размораживаться поставила. Я шикнула на него, а хозяйка в ответ: «Да пусть есть, мы его любим».
- Вот это да! – воскликнула Ксения.
- Говорит, что мышей он всех выловил, и теперь полевых мышей ловит.
Сёстры поговорили ещё. Ксения, положив трубку, прошла в зал.
Между шкафом и столом у Алейниковых было немного свободного места. Туда они поставили ящик для Ласеты и её котят.
Ксения подошла к ящику. Ласета лизала своих котят, громко мурлыкая. «Да, повезло Барсику, - подумала Ксения, с нежностью глядя на кошачью идиллию. - А вам как повезёт? Хорошо ещё, что вы не знаете, что такое зависть».