ПОДАРОК СВЕТЛАНЫ
Наутро Светлана поднялась как всегда, когда не надо было дежурить. Муж уже готовил завтрак, напевая «Товарищи» Беляева.
Стоя на остановке, Светлана вертела в руках сотовый, не решаясь позвонить. «Ну что там, позвонить только насчёт переплёта, — думала она, — что в этом такого? Я же всё сразу ему не скажу». Но Светлана чувствовала, что должна будет сказать дяде и о том, для чего ей нужен переплёт. И чувствовала, что речь обязательно зайдёт и о дневнике.
Решилась Светлана только возвращаясь с работы. С громко стучащим сердцем, настороженно оглядываясь, набрала она номер сотового дяди, Мирослава Павловича.
— Алло, здравствуйте, дядя Мирослав, это Света, — подчёркнуто деловым тоном начала Светлана, но волнение заставило её с него сбиться. — Дядя Мирослав, мне нужно... мне очень нужно...
— Успокойся, Светлана. Прежде всего, успокойся. Раз обратилась ко мне — значит, всё у тебя будет хорошо, — веско произнёс Мирослав Павлович. — Что у тебя случилось?
— У меня лично ничего не случилось. Но мне нужен переплёт!
— Размер?
— Для книги формата А8, там три брошюрки надо объединить в одну. Ну, ты их знаешь — «Мальчики» Чехова, «Рот-фронт» Воскресенской, «Поход» Гайдара.
— Ясно. Цвет, иллюстрации?
— На твоё усмотрение.
Подошёл автобус. Светлана прервала разговор. Приехав домой и поев, Светлана посмотрела на часы. Саня должен прийти с работы минут через двадцать. Светлана быстро подмела в зале. «Вот обрадуется, когда увидит, что подметать не надо! — подумала Светлана о муже. — А вот пол вымыть и мебель протереть — не успею уже».
— Света! — услышала она голос матери, — это что же ты делаешь? Сегодня дежурит Саня.
— Да ладно, мама, — оправдывающимся голосом ответила Светлана, — время у меня есть, и если я чем-нибудь его не займу... — Светлана выразительно махнула рукой.
Зазвонил домофон. Ключи мог забыть только Саня. Светлана открыла и подошла к шкафу.
Достав заранее приготовленные книжки, Светлана подумала: «А это ведь не единственные книги на подобные темы. Что если я посмотрю в Интернете такие, а потом рекомендую ему?» Но она тут же одёрнула себя: есть ли у Тальниковых Интернет — она не знает, и если есть — разрешают ли Максиму им пользоваться?
Подойдя к телефону, Светлана набрала номер Тальниковых. Услышав пьяный мужской голос, Светлана опешила. «Этого ещё не хватало! — подумала она. — Отец у него пьяница!» Но тут же взяла себя в руки.
— Здравствуйте, позовите, пожалуйста, Дарью, — подчёркнуто сухо сказала она.
Дарья подошла к телефону.
— Даша, здравствуй, это Милохина... ну, Света, бывшая Тополинова. Даша, ты с Максимом говорила уже?
— О чём?
— Ну, как о чём — о роли вооружения в современных войнах.
А, нет. Нет, - со вздохом ответила Дарья. — Я ведь о другом тогда с тобой посоветоваться хотела. О том, как ему внушить, что важнее жизни ничего нет. Но ведь в этом ты мне не помощница.
— Совершенно верно. Я хотела только подсказать тебе, что хороший повод для такого разговора — фильм «Здесь твой фронт». В Интернете можно найти. У вас Интернет есть?
— Нет, — не без сожаления ответила Дарья. Я его отключила. Не хочу, чтобы Максим брал оттуда всякие идеи. Ничего, на работе у меня есть и у мужа.
Попрощавшись с Дарьей и положив трубку, Светлана призадумалась. Какое же всё-таки ограниченное мышление у Дарьи! Да она так и ото всей мировой литературы отлучит своего сына! Ни одного ведь нет талантливого произведения, которое бы пропагандировало такие идеи, которые пропагандирует Дарья.
Светлана взяла книжки и отправилась к Мирославу Павловичу.
— Насколько я понял, в хронологическом порядке, по времени написания? — деловито осведомился Мирослав Павлович.
— Да, пожалуй.
Без дальнейших расспросов Мирослав Павлович взял у неё книжки, освободил от обложек, стал пришивать к корешку. Светлана наблюдала за его работой, думая при этом о том, как всё-таки обойти Дарью. Она ведь вряд ли разрешит Максиму читать эту книгу.
— Мне кажется, — прервал раздумья Светланы Мирослав Павлович, — что было бы хорошо вырезать из обложек авторов и названия и наклеить на переплёт. Не возражаешь?
— Нет-нет, это всё на твоё усмотрение, — ответила Светлана, очнувшись от раздумий.
Поработав ещё над получившейся книгой, Мирослав Павлович отложил её в сторону и спросил:
— А теперь, Света, говори давай: что у тебя случилось? Почему ты с таким волнением сказала про переплёт? Или мне показалось?
— Не показалось. Ты понимаешь, сын моей бывшей одноклассницы хотел убежать из дома. В этом самом по себе ничего такого нет — ни плохого, ни хорошего. Но он хотел убежать на Украину и воевать на стороне ДНР!
— Так вот оно что! — оживлённо заговорил Мирослав Павлович. — И ты эту книгу хочешь подарить ему?
— Да, я-то хочу, но мать у него не хочет, чтобы он читал такие книги. Это типичная воинствующая обывательница, из тех, что всем свои взгляды навязывают. Ты понимаешь, что я хочу сказать?
— - Да, конечно. Сам с такими не раз сталкивался.
— Ты понимаешь, вот есть обыватели по слабости, которые просто хотят быть как все. Таким не до воинственнности, не до навязывания своих убеждений. В других условиях они легко становятся гражданами. Ну а Дарья — обывательница не по слабости.
— Дарья, говоришь? — оживился Мирослав Павлович. Это не Зуйкина?
— Зуйкина. Бывшая теперь уже.
— Ну, понятно, что бывшая, да это и неважно. Значит, не изменилась совсем?
— Да.
— Интересно. А кем она работает?
— Да офисным хомячком, — пренебрежительно махнула рукой Светлана.
— Нашла, значит, работу по себе, — вздохнул Мирослав Павлович. — Ну, а сын? Как ему пришла в голову такая мысль?
— Да что это, так важно? — спросила Светлана. — Важно другое — я должна ему помочь! Но не знаю, как обойти эту церберицу упрямую.
— Обойти? А может, попробуем как-нибудь воздействовать?
— Это такой орешек, на который даже жизнь воздействовать не способна.
— Ну, давай тогда сделаем так. Она что, сейчас в отпуске? Или муж её?
— Нет, ни она, ни муж не в отпуске.
— Ну вот, ты сможешь договориться с ним по телефону, когда родителей его не будет дома. Придёшь к нему, поговоришь с ним хорошо и дашь эту книгу. Видишь, как всё просто?
— Да если бы родители его на ключ не закрывали, я бы и сама это поняла.
— Ну ладно, об этом мы подумаем ещё, — ответил Мирослав Павлович. А я вот о чём сейчас подумал: дневник ему надо дать!
— Я думала об этом, — вздохнув, сказала Светлана. — Но дневник этот принадлежит не мне, а всем потомкам моего деда, Павла Силантьевича!
— Так пусть он теперь принадлежит тем, кто продолжает нашу традицию! — убеждённо ответил Мирослав Павлович.
— Да, может быть, ты и прав.
По пути домой Светлана обдумывала предложение дяди. С одной стороны, Максим, чужой для них мальчик, продолжил традицию их семьи. Традицию, о которой Светлана думала, что она исчезла. И он — Светлана была в этом уверена — будет дневник продолжать.
Но, с другой стороны, дневник действительно принадлежит не ей. Он принадлежит всем потомкам её деда. И распоряжаться им она может только с их согласия.
Придя домой, Светлана сразу села за телефон. Обзвонив родственников, Светлана получила их согласие. Володя даже выразил желание в этом участвовать, сказав, что отец ему всё уже рассказал.
— Ты позвони сначала ему по телефону, когда матери его дома не будет. Познакомься. И, если она знает твой номер — со своего не звони. Приходи ко мне и позвони от меня. Мы же не знаем, с определителем у неё телефон или нет.
— Да сейчас почти у всех телефоны с определителями.
На следующий день Светлана, придя на работу, отправилась к начальнику.
— Мне сегодня нужен отгул. Отработаю в свой выходной.
— Да что вы, новых правил не знаете? — раздражённо спросил начальник. — За один отгул отрабатывают два выходных.
— Ладно, два так два, — ответила Светлана, подумав: «Да чтоб вам подавиться этими правилами!».
Идя к Володе, Светлана раздражённо думала о новых правилах. Взяли тоже моду — не оповещать о них рабочих! «Ну и я тоже — хороша рабочая активистка! Сразу не узнала, не предупредила товарищей!»
Ну ладно она, Светлана — она отгулы почти не берёт. Но вот многим из её коллег они жизненно необходимы. И этот мерзкий капиталист так нагло этим пользуется!
А с другой стороны, её возмущение этим мало кто поддержит. Те, кому часто бывают нужны отгулы — скажет, что так их дают охотнее. А тем, кто в них не нуждается — всё равно.
Светлана пришла к Володе и лихорадочно стала набирать номер Тальниковых. Услышав женский голос, она нервно вздрогнула и тревожно посмотрела на Володю.
— Даша, это ты? — упавшим голосом сказала Светлана.
— Даши нет дома, — голос на том конце был явно старушечий. «Бабку, что ли, позвала за Максимом следить?» — мелькнуло в голове у Светланы. — Она на даче.
— На даче? Она, вроде как, на работе должна быть.
— А она в отпуск вышла.
«Этого ещё не хватало», — подумала Светлана. Не теряя надежды, она спросила:
— А Максим дома?
— Это какой ещё Максим?
— А, извините, я не туда попала, — Светлана облегчённо вздохнула.
— Ещё бы! — ворчливо сказал Володя. — Руки у тебя так и трясутся. Давай я тебе наберу. Какой у этой непутёвой номер?
Володя набрал номер. Через несколько секунд Светлана услышала мальчишеский голос.
— Максим, это ты?
— Да, это я, - голос был явно плачущий.
— Слушай, Максим. Это Светлана Михайловна, бывшая одноклассница твоей мамы.
— Мама на работе. Позвоните, — Максим назвал телефон.
— Я знаю. И звоню я не ей, а тебе.
— Мне? — удивился Максим. — Вы же совсем меня не знаете.
— Тебя я действительно не знаю. А вот о тебе — знаю. Знаю, что ты пытался убежать в Новороссию, чтобы воевать на стороне ополчения. И знаю, что ты и теперь хочешь туда уехать.
— А откуда вы знаете, что я и теперь хочу? — голос явно заинтересовался.
— Знаю. Я примерно в твоём возрасте пыталась убежать в Никарагуа. Тогда там шла гражданская война. Так я ещё долго хотела туда уехать.
— А я уеду! Всё равно уеду! — в голосе Максима звучала такая решимость, перемешанная с болью, что Светлана поняла, что это совсем не поиски приключений со скуки.
— И как ты думаешь убежать?
— Не знаю. Сегодня ночью налил в замок серную кислоту, его и разъело изнутри. Мама утром на работу собралась, а замок на внутренней двери на ключ закрыть не может. Кричит — я на работу опаздываю, что делать? Так папа достал цепь, длинную такую, и приковал меня к батарее.
Острой болью кольнуло в сердце Светланы от слов Максима. Это была боль не столько от изуверства родителей, сколько от того, что Максим называет этих существ «мама» и «папа» — святыми для Светланы словами.
— Слушай, Максим, — сказала Светлана, — я через час приду к тебе. Сможешь мне открыть?
— Да, смогу.
— И ещё. Высунь в окно кончик занавески. Если кто-то придёт раньше меня — убери. Понятно?
— Да.
— Ну, до свиданья!
Светлана положила трубку. Задев взглядом своё отражение в зеркале, она подумала: «А выглядеть я должна, как фея!»
По пути домой Светлана увидела парикмахерскую. На окне висел рекламный плакат, с изображением различных причёсок, одна из которых живо напомнила Светлане причёску феи из фильма «Золушка». Недолго думая, Светлана зашла в парикмахерскую, спросила цену. Как раз столько было у Светланы с собой. Она села в клиентское кресло.
Если бы Светлана была хоть чуть-чуть меньше взволнована — она бы вспомнила, как прочитала, как западные клеветники-журналисты увидели в Северной Корее на парикмахерской плакат с изображением причёсок, которые могут делать в этой парикмахерской. И представили его как указание правящей партии — какие причёски носить.
Расплатившись с парикмахершей, Светлана побежала домой. Мать открыла ей дверь и ахнула:
— Света! Где это тебя так?
— В салоне красоты «Айсулу» — просто ответила Светлана, проходя к шкафу и беря деньги. — Разложи, пожалуйста, швейную машинку и достань напильник. Я сегодня должна выглядеть, как фея!
— И куда ты пойдёшь сейчас?
— За тканью.
— Не надо. У тебя есть ещё одно выходное платье, я подошью, и будет как у феи. А зачем тебе напильник?
— Да Максим ночью испортил замок, и эти изверги его на цепь посадили.
— Вот гады! — Лилия Павловна подошла к машинке, решительно раскрыла её. — Ищи напильник, не теряй времени, — Приказным тоном бросила она Светлане, садясь и расправляя платье.
Напильник Светлана нашла под кухонной плитой. «На что бы отвлечься»? — подумала Светлана. Она понимала, что, о чём бы она ни думала, все её мысли перекинутся на Дарью. А растрачивать своё негодование Светлане не хотелось.
Зазвонил телефон. Светлана с чувством облегчения взяла трубку, надеясь, что разговор продлится долго. Звонила Маша.
— Светлана, - просящим голосом сказала она, — про меня на встрече одноклассников никто не говорил?
— Нет, никто. Хотя... мы же не до конца там сидели. Наша компания со встречи сбежала. Как тогда, помнишь?
— Да, - хохотнула Маша. — Так вот, до меня только сегодня дошло, что не ты одна могла меня видеть. И было бы очень неприятно, если бы меня увидела Регина.
— Не бойся, там, где мы ходим — Регина не появляется.
— Да, возможно, — с заметным облегчением сказала Мария.
— А знаешь, Маря, у меня к тебе просьба. Сейчас у тебя сотовый с собой?
— Да, но звоню я не с сотового, а с домашнего. Я дома сейчас.
— Так вот, ты мне перезвони, пожалуйста, когда я тебе маякну. И не удивляйся ничему!
Мать вынесла Светлане платье. Светлана надела его, посмотрела в зеркало и ахнула. Перед ней стояла настоящая фея, только волшебной палочки не хватало. «А если возьму напильник, то и этот атрибут будет», — подумала Светлана.
Идя к Максиму, Светлана думала о Марии. Тоже ведь и она обывательница! Но, в отличие от Дарьи, она — обывательница по обстоятельствам. Обстоятельства изменятся — и она легко станет гражданкой, обретёт гражданское чувство. А Дарья — обывательница такая, что на неё никакие обстоятельства не повлияют.
Но вот и он — Дарьин подъезд! Светлана посмотрела на окно, увидела высунутый кончик занавески... Значит, Максим дома один! Набрав номер квартиры на домофоне, Светлана сразу услышала мальчишеский голос. «Ждал под дверью», — догадалась Светлана.
Светлана зашла и увидела Максима. Это был обыкновенный на вид подросток с насмешливым выражением глаз, с видом «а нам всё нипочём!» Одет он был в выходные брюки и в пижамную сорочку. На его шее был заметен ошейник с замком, к ошейнику была прикреплена цепь, тянущаяся к батарее.
Первым делом Светлана молча распилила замок на ошейнике. Она не могла подобрать слов, которые выражали все её чувства к этой горе-мамаше, и только ожесточённо работала напильником.
Но вот ошейник снят. Максим зашёл в чуланчик, чтобы переодеться. Светлана достала из сумки книгу и дневник. Максим вышел из чуланчика, и Светлана заговорила:
— Максим! Твоё желание уехать на Украину и сражаться в рядах ополченцев — очень хорошее. Но ты, наверное, знаешь, что в современных войнах очень многое решает техника.
— Техники у них достаточно, они у хунтачей трофейную берут, — горячо попытался возразить Максим.
— Я не о том, — ответила Светлана. — Вот приедешь ты в ДНР, дадут тебе, допустим, танк или гранатомёт. И что, как ты будешь ими управлять?
— Научусь!
— Так просто этому не научиться, Максим. Надо знать математику, физику... Далее. Вот представь, что у тебя на глазах ранят товарища. Медсестры поблизости нет, санитаров тоже. Ты должен будешь оказать первую помощь. Этому тоже просто так не научиться — надо знать хотя бы основы анатомии. Понятно?
— Понятно, - Максим призадумался. Видно было, что так с ним разговаривают впервые, А Светлана продолжала:
— А само твоё желание, Максим, повторю — очень хорошее! Я уже думала, что ни у кого его больше не встречу. Рада, что ошибалась.
Светлана внимательно, пытливо посмотрела на Максима. Как воспримет он её подарок? В его взгляде чувствовалась благодарность, но Светлана понимала, что эта благодарность — прежде всего, за понимание его желания и разговор с ним как с равным.
— Так вот, Максим, такое желание у подростков раньше было обычным делом. Ещё в 19 веке мальчишки убегали к индейцам. Вот здесь в этой книжке, написано о таких случаях, — Светлана дала ему книгу. — И вот ещё тебе подарок, — сказала Светлана торжественным голосом и дала мальчику дневник. — Маме только не показывай. Тебе есть где его спрятать?
— Есть, - Максим принёс из другой комнаты шкатулку, нажал одновременно на два гвоздика, и шкатулка открылась.
— Так вот, Максим, этот дневник начал вести ещё мой дед. Он был немногим старше тебя, когда началась гражданская война в Испании. И он, мой дед, сделал попытку туда убежать. Ему тогда подарили этот дневник. Продолжил дневник мой дядя, когда сделал неудачную попытку убежать в Палестину, борющуюся против израильской агрессии. Дальше его писала я, после попытки убежать в Никарагуа. Ну а продолжишь дневник ты. Только так, чтобы твоя мама не видела.
Максим взял тетрадь, пролистал, иногда останавливаясь и пробегая глазами по строчкам. Светлана молча наблюдала за ним.
— Я его сначала прочитаю... Интересно же, — Максим сказал это так, что Светлана поняла, что для мальчика общение с ней стало глотком свежего воздуха.
— Да, конечно, — ответила Светлана. — Про ошейник скажи, что ты сам его распилил, найденным на балконе напильником.
— У нас напильников никогда не было, она не поверит, — возразил Максим.
— Так я потому и говорю — на балконе. Пусть подумает, что сверху упал напильник, с этажа выше. И ещё. Звони мне, когда захочешь.
Но свой номер Светлана дать не успела, потому что зазвонил домофон. Максим спрятал книгу и дневник в шкатулку. Светлана, маякнув Маше, вышла на лестничную площадку. «Только бы Маря позвонила раньше, чем поднимется эта мразь», — мучительно думала Светлана, считая секунды.
Сотовый зазвонил, когда Дарья уже увидела Светлану.
— Алло, Маря, — сказала Светлана, — я тут к Даше пришла. Я думала, она в отпуске, а оказалось, что она на работе. Сын её говорит, что он закрыт и открыть не может. А вот и она поднимается, Ты мне попозже перезвони, ладно?
— Так какое у тебя ко мне дело? — спросила Дарья, когда Светлана отключила телефон.
— Хотела спросить, когда ты на работу выйдешь. Я ведь думала, что ты в отпуске. И узнать, есть ли у тебя там принтер.
— Да, есть. И что?
— Может быть, ты мне распечатаешь? — Светлана просящим взглядом посмотрела на Дарью и протянула диск.
— А что это?
— Да там подписной лист, — успокаивающе ответила Светлана, — с обращением к Мажилису, чтобы не принимали новый УК.
— Нет, - жёстко ответила Дарья. — Я в такие дела не вмешиваюсь. И ты меня в них не впутывай.
Светлана в который раз возмутилась бывшей одноклассницей. Нет, она и не ожидала, что Дарья возьмётся ей помогать. Но то, что Дарья даже не поинтересовалась, чем именно в новом Уголовном кодексе так возмущены товарищи Светланы — этого Светлана понять просто не могла.
Светлана вышла. Солнце палило вовсю, на белёсом небе были чуть заметны перистые облачка. Трава на газонах, после обильного дождя поднявшаяся, ещё не успела повянуть. Деревья шумели, раскачивая ветвями в такт ветру, казалось, они рассказывают что-то друг другу и радуются, что люди их не понимают.
Светлана шла мимо ресторана, в котором её одноклассники отмечали 25-летие выпуска. Мысли её возвратились к встрече. Прокрутила она в памяти разговор о повести Булгакова. Но теперь она поправила бы себя.
В самом деле, что погубило социализм в СССР? Корысть таких, как Преображенский, пробравшихся к власти? Да, несомненно! Но почему народ позволил, чтобы пролезшие во власть преображенские воровали из бюджета и брали взятки? Да потому, что такие как Швондер, не смогли, в силу своей малограмотности и инертности мышления, организовать жизнь так, чтобы люди понимали, что борьба против всяких преображенских — в их кровных интересах! Люди обычные, такие, как Маря-Фантазёрка, как Таиров, как Ахметовы, как Семёновы...
Как именно? Светлана ещё не знает. Но теперь она будет об этом думать!