Ален Рене хоть и считался основателем новой волны, наравне с Годаром и Трюффо, но всегда воспринимался несколько отдельно. Слишком умный, слишком скромный, слишком независимый. Его фильмы восхищали не столько повествованием или формой, но глубиной философского виденья. Рене не просто работал с материалом, превращая текст в визуальные образы, он работал с идеями, метафорами, метафорами метафор, создавая сложнейшие конструкции совершенно новыми методами, формами, образами, придумывая свой собственный киноязык. Фильмы Алена Рене это не движение вдоль темы по-накатной, но исследование самой причины возникновения этой темы, не ограниченное ни плоскостью экрана, ни временным лимитом, ни фантазией. Темы этих исследований хоть и были обширны, сводились всегда к одному, к теме человека со всей сложностью, противоречивостью и парадоксальностью его натуры.
Примечательно, что для раскрытия собственных идей режиссер доводил до совершенства весь процесс создания фильма, не важно была это работа оператора, монтажера, декоратора или костюмера, у Рене все работало в интересах единого замысла. Кино от Рене – это эталон кинопроизводства; оригинально задуманное, технически совершенное, скрупулёзное и филигранное. Не смотря на обилие трактовок и идей присвоенных его работам сам же Рене всегда называл себя именно ремесленником - формалистом, иронично отшучиваясь от глубокого смысла своих лент.
Рене оставил после себя 67 фильмов, начиная как режиссёр короткометражного и документального кино. В 50-е годы, осуществляя постановки еще нескольких документальных лент (наиболее примечательная из них «Ночь и туман»), Рене сблизился с группой прогрессивных кинематографистов в борьбе за радикальное обновление национального кино. Творческое ядро этой группы впоследствии и стало «новой волны». Режиссер не разделял экстремистских взглядов ряда деятелей этого направления, но был солидарен с идеологами новой волны в главном: в понимании кино как уникального зеркала реальности, как правды двадцать четыре раза в секунду (- по выражению Годара).
Первым успехом в большом кино для Алена Рене стала лента «Хиросима любовь моя» 1959 года, которая и поныне является вершиной киноискусства, ярчайшим кино-дебютом в истории и одним из моих любимых фильмов. Эта картина стала не только флагманом новой французской волны совместно с «На последнем дыхании» и «400 ударов», но и открыла совершенно новую грань в мире кинематографа. В фильме рассказывается трагическая история француженки (Эммануэль Рива) из послевоенного Невера и японца, чудом избежавшего ядерной бомбардировки Хиросимы. Однако сюжет оказывается лишь предлогом для философского исследования человеческой природы, любви, тождественности страданий, через призму механизма человеческой памяти (еще одна излюбленная тема Рене). «Лучше первых 20 минут этого фильма, только оставшиеся 70 минут после.» - как охарактеризовал фильм один из западных критиков.
Вторая работа Алена Рене так же ставшая этапной в истории мирового кино «В прошлом году в Мариенбаде» оказалась еще более недосягаемой в плане образности мысли и игры ума, представляя из себя исследование на тему мужского и женского начала, свойств памяти, сна и сна во сне (Нолан и рядом не валялся). За этот фильм постановщик получил главную награду Венецианского кинофестиваля и был номинирован на Оскар за лучший сценарий.
Остальные фильмы мастера, среди которых «Мой американский дядюшка», «Ставиский», «Проведение», «Мелодрама», «Любовь до смерти», «Курить/ не курить», «Я хочу домой», «Известные старые песни», «Сердца», «Дикие травы», «Вы еще ничего не видели», так же достойны упоминания и даже целого разбора. В каждом из них было неповторимое очарование режиссерского поиска, авангардной мысли, глубины, философского виденья действительности. Все это переводило его фильмы из разряда мелодрам/комедий/драм/трагикомедий в принципиально новое совершенно своеобразное кино, соотносимое куда больше с философскими трактатами А. Камю и Ж.П. Сартра чем со всем прочим кинематографом больших и малых идей.
