5.
Напряжение немного спало. Поезд подъехал на станцию и вся братия пошла за очередной партией водки. И вернулась груженая пуще прежнего. Куда в них только лезло? Так что особенно радоваться было не чему. Опять началась беготня. Суетня. Вновь дернули Молодого. Снова появился Червяк и в обнимку с Прапором стали громко на весь вагон обсуждать, какие бабские сигареты курит мужик - «вон тот». Романа это злило, но Борзого Жеки на было и остановить эту публику было пока не кому. Затем Червяк продефилировал мимо и краем глаза Роман заметил как тот, оказавшись у него за спиной, что-то показал пальцем. Толстый Прапор и Червяк одновременно рассмеялись и Червяк уполз в другой вагон. Роман держался из последних сил, чтобы не набить Червяку морду, в тамбуре между вагонами, но продолжал читать Псалом. Вся основная борьба разворачивалась между ним и им самим. Мужик, который ехал с барышней вместе в контрактниками, откуда то приволок гитару и плюс ко всем прочим радостям пассажиры приняли участие в негласном конкурсе самодеятельности. Напрасно гитарист думал, что пьянка с контрабасами прибавит ему покоя. Роман старался ни о чем не думать, но молитва уже как-то самостоятельно шла на фоне мыслей. По коридору раскачиваясь к нему подошел Толстый Прапор и спросил: - Мужик. А чё, сигареткой не угостишь? – Роман резко развернулся, встал равномерно на обе ноги для большей устойчивости, чуток их согнул и приготовился встретить нападки Толстого.
- Ну а отчего ж не угостить? Это можно. Только ж бабские они, не расстроишься?
- Ну в натуре.., тонкие.., длинные.., фильтр белый.., как для баб.
- А ты содержание никотина читал, прапорщик? Да они покрепче любых стандартных будут. Но табака в них меньше. – старался он достучаться до пьяного мозга прапора. И достучался.
- А что ты в натуре в 17-м городке служил? Жека обмолвился.
- В арматуре, я и в Шилово бывал неоднократно, на полигоне. Будешь курить? Нет? А то я занят очень?
- Да не,.. благодарствуем – ухмыльнулся Толстый и пошел кошмарить Молодого. Сержантик спрыгнул с полки и почесал в купе Борзого. Из купе вышел Борзый со стаканом в руке и громко, чтобы все слышали, возвестил: - У мужика не проси больше. - Молодой прошмыгнул мимо Романа, а Борзый подошел и сказал:
- Он накосячил по тяжелой. Вот и отрабатывает. А ты решил, что я упырь? - и покачиваясь пошел за кипятком. Песни становились громче. Водки становилось меньше. Народ терял портретное сходство с документами и приобретал оттенки землистости. Алкоголь делал свое дело, а бесы – свое. И резвились еще шибче. Напряжение нарастало с новой силой. И сила эта становилась похожа на неуправляемую термоядерную реакцию. Опять откуда-то пробежали контрактники и у одного на руке была кровь. «Вот оно. Началось. Первая кровь». – подумал Роман и вошел в купе приготовить на всякий случай нож. Но вспомнив, что версию с ножом он уже отверг, незаметно положил его обратно на стол. Сел на лежак и от безысходности принялся слушать шипение бабки, и шёпот напуганных женщин. Опять куда-то мимо их купе пронеслись контрабасы. Послышался крик Борзого: «Он туда побежал». Роман выскочил из купе и встретился с диким взглядом Жеки.
- Жека, мож успокоишь своих и сам успокоишься?
- Зема, прикинь – громким пьяным шепотом начал Борзый, подойдя вплотную – эта телка сказала, что он приставал к ее дочери. Ты прикинь? Сука.
- Какая еще телка, Женя? Бредишь уже? – спросил Роман, но видя безумные остекленевшие глаза военного, понял, что черта разума успешно преодолена.
- Ну, там, этот козел с гитарой…его телка, в нашем купе. И она сказала, что он к ее дочке приставал, а той 12 лет всего. Надо его наказать. – ответил Борзый и посмотрев за спину Романа крикнул:
- Саня. Саня!!! Он вырвался и туда сквозанул, давай. Надо наказать. – и зигзагами побежал в другую сторону вагона. Крепкий побежал за ним.
Яко Ты, Господи, упование мое, Вышняго положил еси прибежище твое.
Роман зашел в купе и уже плохо представлял себе, что происходит. А молитва жила в нем своей жизнью и временами проступала сквозь накипь тревоги и гнева. Женщины испуганно молчали. Даже Горгона приобрела оттенок растерянности, беспомощности и человечности. Спустя несколько минут в купе заглянула Светлана, вызвала Романа в коридор и сказала:
- Там эти уроды избили гитариста? Еле оттащили. Пригрозили им милицией, тогда они его бросили. Орали, что он педофил. Наши там его у себя в купе закрыли – помощь оказывают. Бригадир уже сообщил ментам. В Барнауле их снимут.
- Ну, Слава тебе Господи. Света, сходи, забери эту подружу гитариста к себе. Нашла с кем откровенничать. Овца
- Уже пошла.
Приехали в Барнаул. Вояки все притихли, но менты почему то так и не пришли. Облом. Света погрозила воякам санкциями, отвела пьяную и зареванную подругу гитариста к себе в купе и закрыла там. Поезд тронулся. Роман до последнего надеялся, что сейчас состав резко дернется, замрет минут на десять и дебоширов снимут с поезда. Но видимо у Бога были свои планы на сей счет. Демоны ликовали. Роман стоял у окна и молился, молился. Часы перевалили за 22-00. Борзый, Крепкий и Толстый куда-то пропали. Народ осмелел и стал выходить в туалет, покурить и просто постоять у окна. И Роман сходил покурил. Посетил туалет, умылся и решил было идти спать лечь. Но тут в вагон забежала Светлана и позвала Романа к себе в купе. Тема как и предполагалось, спал без задних ног. Прямо не дышал.
- Представляешь. Они еще двоих избили только в другом вагоне.
-Достали ушлепки. Куда менты вокзальные смотрят, почему никто не снял их в Барнауле?
-Да сами в шоке. Бригадир созванивался, обещали..а мы же итак уже с опозданием идем, ну вот..и..
- А теперь кого они там отоварили?
- А помнишь такой мерзкий ходил длинный, без майки? Ну в наколках весь.
- О.Червяка что ли побили? А кто?
- Не знаю..червяк он или кто. Ну этот, сослуживец твой.
- Жека? Когда он везде успевает?
- Так они в Барнауле из вагона в вагон по перрону перешли и там где то у своих отсиживались.
Роман вышел и опять встал у окна. На пост. Мелькали фонарные столбы. Перелески. И он уже видел свое отражение в темном стекле вместо окружающего вечернего мира.
Не приидет к тебе зло, и рана не приближится телеси твоему,
яко Ангелом Своим заповесть о тебе, сохранити тя во всех путех твоих.
В вагоне впервые появились офицеры. Старлей с эмблемой сухопутных войск РФ и лейтенант – танкист. Что-то ходили, выясняли, уточняли. Вызвали Светлану – оценить ущерб. Оказывается в тамбуре еще и стекло разбили. То-то по низу задуло ночным морозом. Потом прошлись по всем купе с контрабасами, пообщались с ними как-то уж очень тихо и ушли восвояси. Воспитательные прививки действовали недолго, видать срок годности у них истек пару лет назад. Через минут 5-7 буквально, после ухода офицеров- нянек - гужбан продолжился с новой силой. Репертуар был тот же, но к всеобщему ликованию на этот раз уже без гитары. Часы пересекли цифру 23 на циферблате и тут сквозь хоровое пение послышались крики, грохот падающей посуды и звуки глухих ударов. С шумом распахнулась купейная дверь и изнутри выскочил Борзый.
- Сука..прикинь чё наделал. Саня, отойди. Отойди б...дь я тебе говорю – и с ударом ногой снова исчез из виду. Из купе раздался приглушенный стон. – Убью, падло – орал не своим голосом Борзый – Че ты встал,бля? Саня? В сортир его. – и в этот момент из купе вылетело тело Толстого, которое Крепкий сопровождал пинками по ногам и корпусу. За ним выскочил Борзый и с разбегу в прыжке пнул прапора в спину. Тот взвыл и со всего размаху головой ударился о косяк двери ведущей в туалет. По стенам брызнула кровь.
На руках возмут тя, да не когда преткнеши о камень ногу твою,на аспида и василиска наступиши и попереши льва и змия.
Весь вагон переполошился. Кто-то закрывал двери, кто-то наоборот открывал их, выглядывал и испуганно озирался по сторонам. Еле шевеля окровавленным ртом Толстый пробубнил опухшими губами: Же-ня. Че ты де..лаешь?
- Че делаю? А ты сука, че наделал? - и тяжелый его кулак врезался в переносицу прапора. Тот заорал от боли так, что у Романа сжалось сердце и он что было сил крикнул:
- ЖЕКА!Бля!!! Ты убить его хочешь?
- Саня волоки его в сортир. Чморя. – Крепкий взял за грудки уже ничего не соображающего прапора и с силой толкнул его в туалет. Там что-то в дребезги разлетелось и избинение продолжилось уже в туалете. В это время Борзый подошел к Роману, а чуть не сбив их обоих пронеслась Светлана.
- Ты че делаешь? Совсем уже?- Роман не мог подобрать слова, дыхание его сбилось, сердце выскакивало из груди – Беспередел!!!
- Он обоссался, зема. Прикинь. Обоссался он. – раскрыв свои стекляшки глаз на максимальную ширину прошипел Борзый.
- Тебя так пропинать берцами ты и обосрёшься ещё – мотая головой, рявкнул Роман
- Так я сижу. А на меня капает сверху.Он нассал на меня. Прикинь зема.Убью падлу! – и он рванулся обратно к туалету, где уже Света оттаскивала Крепкого и кричала что теперь им всем кирдык! И что она долго терпела, но терпение лопнуло.
- Стоять – заорал на весь вагон Роман.
- ЧЕГО? – резко развернувшись крикнул Борзый и занес свою руку-кувалду для удара .Роман несколько сместился в сторону перехватил его руку крепко сжал и еще раз, но тише сказал : Стоять, Жека. – а сам в это время накинул на его кулак, из которого струей сбегала кровь, белое кухонное полотенце. Кровь резко проступила сквозь белизну и Борзый замер. Он стоял растерянный и злобный одновременно. И пока он свои пьяным мозгом думал как реагировать на такую дерзость со стороны бывшего сослуживца, Роман разорвал полотенце и перевязал ему руку.
- Остановись, Жека. Ты же ему, нос сломал. Столько бухать..тут и обоссышься, и обосрешься, и помрешь в этой луже. - Борзый вытаращил свои серые глаза и изредка хлопал ресницами. - Примут вас. Попомни слова мои. Вы уже все края попутали. Останови Саню и сам тормознись.
- Хороший ты мужик. – неожиданно для обоих сказал Женя и медленно, но с большой силой высвободил руку. И побрел в сторону туалета. Роман стоял как выжатый лимон, его выпачкали, вывернули наизнанку, выстирали, вытряхнули и снова вывернули. Так чувствует себя человек после бомбежки. Или после похорон близкого человека. Когда уже нет сил ни плакать, не горевать, ни думать, ни надеяться. Пустота. И только твое неуместное присутствие в этом мире.
Яко на Мя упова, и избавлю и: покрыю и, яко позна имя Мое.
6.
Мимо прошмыгнул Тёма с ведром и тряпкой. На помощь Светлане уже подходил бригадир поезда. Крепкий ускоренно двинул в свое купе, а Борзый давал отрывистые указания Толстому где еще осталась кровь и как ее смывать. Но видимо прапор получил тяжелую травму руки и сидя на грязном туалетном полу уже был не в состоянии что - либо понимать и делать. Борзый еще раз пнул его. Света накинулась на него и всем своим весом выволокла его в коридор: «Да что ж ты делаешь, сволочь?» Борзый освободился от нее. Постоял очень сильно шатаясь, поглядел безумными глазами по сторонам и придерживая повязку из под которой снова засочилась кровь медленно неуверенно побрел к своему купе. Подошел, посмотрел на Романа и сказал как-то очень тихо: «Он обоссался». В голосе его было что-то чужое, как будто какая-то сущность вселилась в него и говорила за него. И делала за него. И его бы это тоже напугало, если бы не та же опустошенность какую испытывал Роман. Крепкий завел его в купе, сам сходил поднял Молодого и озадачил его на предмет уборки. Молодой ушуршал в туалет. Помог прапору подняться и вывел его в коридор. Толстый стоял напротив бригадира, который приказывал ему пройти в свое купе, но страх не давал тому сдвинуться с места. Он только мычал, качал головой и размазывал по лицу кровь. И только когда Света подошла с мокрым полотенцем и стала вытирать ему кровь, он сел на откидной стульчик и немного успокоился. «Звери – подумал Роман – куда им в контрактники? Их к личному составу без намордника подпускать нельзя. Изверги». Молодой еще мыл туалет. Бригадир что-то гневно высказывал офицерам
, прибывшим на шум. Света оттирала запекшуюся кровь с тела Толстого, а состав уже подходил к Алейску. Офицеры быстренько слиняли в свой вагон. Борзый с бушлатом на голое тело и вещ. мешком через плечо подошел к Роме и сказал:
- Спасибо тебе – зачем то попытался размотать полотенце, чтобы вернуть владельцу, но Роман придержал его руку и сказал:
- Оставь себе. На память.
- Пехота рулит – буркнул Женька и побрел вслед за Крепким. Последним вели Толстого. Тот сам идти уже не мог. И его поддерживали наспех собравшийся Молодой и Артем. В свободной руке, еле удерживая, прапор волочил спортивную сумку. Роман остановил эту процессию взял сумку Толстого и они пошли на выход. А на перроне уже стояла шеренга милиционеров, которые обыскивали контрабасов, отбирали вещи и строили их в колонну по три.
Воззовет ко Мне, и услышу eго: с ним есмь в скорби, изму eго и прославлю eго,
долготою дний исполню eго и явлю eму спасение Мое.
Только поезд двинулся дальше, а пассажиры уже спали все, как убитые. Проснулся Роман поздно. Сходил в туалет, умылся и по приглашению Светланы, прошел в купе проводников пить чай.
- Давай я тебе горяченького принесу - сказала Светлана – жаль, что курник так скоропостижно кончился. Вкуснятина. Нам к завтраку сейчас как раз было бы. - Они сидели втроем в купе проводников, устало улыбались, пили чай «Ахмад с бергамотом» и ели бутерброды с колбасой. Тёма включил магнитофон и по купе разлилась музыка.
Hе ищи меня мать, ушел день обнимать.
Ты прости меня мать - пропал ночь обнимать.
Чья беда, что мы все навсегда уходили из дома.
Времена, когда мы навсегда уходили из дома.
Это было тогда, когда мы уходили из дома.
Времена, когда мы навсегда уходили...
– Как тебе «Калинов Мост», Рома?
- В тему, брат. Очень в тему. – ответил Роман и ушел своим сознанием в созерцание природы за окном. Музыка и натура. Да еще и какая музыка. Снаружи было пасмурно и неуютно. Местами растаявший снег обнажал темную почву и пейзаж становился черно- белым. А внутри у него было тепло. В сердце его сияло солнце. Мир вокруг него был цветным, ярким и он чувствовал себя так, как будто все самые дорогие ему люди были сейчас с ним. Он чувствовал их любовь. И это чувство так пробирало его, что он готов был расплакаться. И чтобы этого никто не увидел он вышел в коридор, встал к окну, на место своего уже не нужного поста, расслабился и первая мысль, которая его посетила была такой : Мне отмщение и Аз воздам!
«Воистину, неисповедимы пути твои, Господи! - сидел перед компьютером Роман и вспоминая всю ту историю, размышлял. И тут ему открылась вся драматургия той картины. Этот свирепый на первый и на второй взгляд парень - Женька Борзый, ведь он ничего плохого ему лично не сделал. Он переколотил всех кто тем или иным образом этого заслуживал. Да. Без суда и без следствия. А где он – этот суд, где оно – это следствие? Когда всё вокруг выставлено на витрину, получило свою цену, срок годности и срок хранения. Вот и получается, что Молодой получал за косяк, о котором мы видимо не узнаем, Гитарист за склонность к педофилии, Червяк и Толстый за то, что изголялись над Романом. То есть всё, чего Роман просил – он всё получил. Его и всех, кто был в вагоне - защитили. Ангелы защитили. Они очами своими наблюдали воздаяние грешникам. Ни рана, ни зло не приблизились к ним. Но при этом глаза бабушки к вечеру стали не такими колкими. Да и эгоизма Романова, как духовного, так и общечеловеческого - тоже заметно поубавилось.- И только Женька за всех за нас испил эту чашу отравленного вина. И вот тут он понял смысл изречения одного великого Йогина: Когда у меня не было знания, я отвращался от преступников, грешников, падших, хотя во мне самом было с избытком и преступления, и греха, и грязи; когда же я очистился и печать спала с глаз моих, я низко поклонился в духе вору и убийце и припал к стопам проститутки; ибо я увидел, что эти души приняли на себя ужасное бремя зла и выпили за всех нас яд – эту грязную пену на волнах мирового океана.
Именно руками Борзого наводил порядок Господь и выходит Женька - самый лучший инструмент Всевышнего, из всех нас, там присутствовавших. В том вагоне. Он по своему, стоял за правду. И правда у него была своя. И как пить дать не без его желания порядка и справедливости обошлось во время драки в Алейске. Дай Бог здоровья тебе, Борзый Женька!» - Роман отошел от компьютера. Выключил музыку. Встал и прочитал этот чудо – Псалом. Псалом 90.
Псалом Давидов.
Живый в помощи Вышняго, в крове Бога Небеснаго водворится.
Речет Господеви: Заступник мой еси и Прибежище мое, Бог мой, и уповаю на Него.
Яко Той избавит тя от сети ловчи и от словесе мятежна,
плещма Своима осенит тя, и под криле Его надеешися: оружием обыдет тя истина Его.
Не убоишися от страха нощнаго, от стрелы летящия во дни,
от вещи во тме преходящия, от сряща, и беса полуденнаго.
Падет от страны твоея тысяща, и тма одесную тебе, к тебе же не приближится,обаче очима твоима смотриши и воздаяние грешников узриши.
Яко Ты, Господи, упование мое, Вышняго положил еси прибежище твое.
Не приидет к тебе зло, и рана не приближится телеси твоему,
яко Ангелом Своим заповесть о тебе, сохранити тя во всех путех твоих.
На руках возмут тя, да не когда преткнеши о камень ногу твою,
на аспида и василиска наступиши и попереши льва и змия.
Яко на Мя упова, и избавлю и: покрыю и, яко позна имя Мое.
Воззовет ко Мне, и услышу eго: с ним есмь в скорби, изму eго и прославлю eго,
долготою дний исполню eго и явлю eму спасение Мое.
Басмач
Алма-Ата, май-июнь 2014 года.