Если хочешь сдохнуть - отличным решением для этого станет нажраться тайваньского супа с кокосом. Если съесть его много, а это почти невозможно, можно отдать концы от изжоги и острого гастрита.
***
Я стою на дощатом полу в СушиМО... или пол был не из досок, а из цементной слойки? Может быть. В любом случае, я внутри этой забегаловки, "одной из лучших в городе" - говорит мой друг. Лучшей, так лучшей, я склонен верить людям, давай и тебе поверю.
- Добрый день, - администратор в обтягивающих черных брюках с неровными складками у промежности необычайно вежлив и добр. Меня всегда удивляла эта нелепая улыбчивость - он знать меня не знает, а улыбается так, будто я только что пожертвовал на его душу три миллиона бумажных денег цвета сопли. А вдруг я убийца мух и насильник старушек?
- Добрый, - отвечаю я холодно, и это слово как льдинка в стакане дешевого виски.
Мое тело ведут по коридорам, мимо стеллажей с пластмассовой бутафорией, туалета со знаками японских проституток. Почему я говорю только о теле? Потому что разум мой давно уже был не здесь, он витал среди лже-бамбуковых полей где-то на отшибе Галактики.
Меня усаживают за скрипучий диван, склонный к шатаниям на несколько градусов и сантиметров. Неприятно. Но я не прошу меня пересадить - тело потерпит, а разум все равно пронзает воздух над бамбуковыми стеблями. Вокруг раздаются звуки какой-то японской мутаты в виде музыкальных вибраций. Интересно, о чем поется в этих песнях. А вдруг местный диджей крутит опусы о белокожих извращенцах, которые пришли поесть тайванский суп в лже-японскую забегаловку, чтобы сдохнуть? Ведь тогда эта песня обо мне...
Поверхность дивана прохладная: грубая кожа, из которой на стыках швов торчат белые нитки. Я провожу по ним рукой, те приятно щекочут. Вдруг приносят ворсистое полотенце - тепловатое, влажное и вонючее. Руки протереть. Ну раз надо - я протираю. Принесли бы мне уже супа. Ах да, вначале ведь надобно заказать.
И вот приходит официантка - на вид обычная девочка из-за угла, только одетая в какую-то лже-японскую одежду, прикрытую красным фартуком. Она так же мила и учтива. Эх ты, знала бы, с кем говоришь - а вдруг я убийца мух и насильник старушек?
Официантка с недоумением записывает мой заказ, состоящий из пяти порций тайванского супа с кокосом.
- Вы уверены, что съедите это? Может быть вам принести одну порцию и закажите еще что-нибудь?
Эта девочка из-за угла явно хотела меня спасти. Она что, читала мысли?
Я говорю ей, что пока что не настолько полоумен, чтобы быть не в состоянии заказать жратву в лже-японской забегаловке. Она будто бы обиделась, но, как и положено, улыбнулась.
Пока готовят мою смерть, я осматриваю рыбок в стенном аквариуме, бумажные фонарики вместо светильников, поваров в помятых шапочках, белый кафель среди которого те работали. Я осматриваю жирную девочку, что сидела за соседним столом и ее родителей - девочка явно скучала, а родители явно были подпитые и не особо думали о дочке. Хотя, кто сказал, что это дочка и родители... Вдруг я все перепутал - и это на самом деле незнакомцы, которые решили покормить девочку с улицы? Может быть. Все возможно?
Я стучу пальцами о покарябанный временем и дизайном стол, мои неподстриженные ногти оставляют следы на лже-лакированной поверхности. Я глажу диван и нитки. Трогаю меню, мну картон. Говорю с потолком, задаю ему несложные вопросы о мироздании. Тот молчит, как и положено при таких вопросах - слишком уж они деликатные, чтобы во всеуслышание распространяться.
- Пожалуйста, - вдруг мой диалог с потолком прерван, пришла девочка из-за угла. - Ваши пять порций супа.
Я киваю, сразу прошу принести счет. Она удаляется, а когда возвращается со счетом, я уже втыкаю ложку во вторую тарелку супа. Он горячий, и у меня течет морда - слезы, сопли, слюни, бульон по подбородку. "Не так уже и плохо" - думается мне. Я сую девочке из-за угла деньги плюс чаевые в несколько десятков тысяч за ее услуга. Она смотрит на меня как на полоумного.
- Что? - вопрошает мой рот. - Бери, пока дают, а то передумаю.
Она берет и уходит, я продолжаю есть.
Третья тарелка в меня не лезет... Но я насильно пихаю эту кокосовую остроту с креветкой в рот. Ложка меж зубов, губами облизать, внутрь втянуть, проглотить и по новой зачерпнуть. Если не думать о процессе, а делать все механически, забывать о блевотном рефлексе и давиться сквозь слезы - то все получится.
Персонал смотрит на меня с неодобрением. Что делает этот мужик?
Я дожрал, и именно дожрал, пятую тарелку, прополз в туалет с проститутскими знаками, закрылся там... и умер спустя несколько часов. По мою душу стучали, пытались вызволить из кафельной клетки. Но я им все равно не открыл - ведь мертвые не умеют открывать двери.