В тот вечер миссис Швански шла поздно ночью в подворотневой темноте. Конечно, причина, что ее обокрали, отчасти, скрывалась именно в выбранном ею пути. Реши она отправиться домой на метро, а потом по освещенному лампами бульвару, ничего бы этого не случилось - но история бы имела место быть все равно, и я лишь поменял бы имя жертвы.
Однако, главная причина, по которой Миссис Швански стала жертвой кражи - телефонный звонок мужа. Утром двое повздорили, очень хорошо повздорили из-за пустяка. И распрощались на гневных нотках, хлопнув всеми дверьми, имеющимися в доме. А за несколько часов до конца рабочего дня, муж позвонил ей, и попросил прощения, сказав, какая он пакость, и, что приди она домой, он тот час же задарит ее некими подарками и сексуальными утехами в знак примирения. От этого миссис Швански расцвела и до вечера, вплоть до возвращения домой, улыбалась, пребывая в хорошем настроении.
Даже идя в кромешной тьме безфонарной подворотни, где казалось бы страх и уныние должны нападать со всех сторон, женщина уверенно шагала с улыбкой на лице, предвещая скорую радость встречи с любимым, все-таки, мужем. И именно это, улыбка, послужила истинной причиной нападения на миссис Швански.
Она не поняла как это случилось. Никто бы не понял. Как там говорят? "Все произошло слишком быстро". Вроде бы вот, она шла, мерно ступая каблуком по асфальту, вонзая молекулы резины в гравий, и вдруг удар по голове. В глазах заискрило, все поплыло - женщина почувствовала, как над ней что-то нависло. Она еще даже не успела нормально упасть наземь, не успела приглядеться к темноте, как что-то коснулось ее губ и высосало из них всю её.
Это случилось как вихрь, пыльная буря в ускоренном формате - быстро, внезапно и всепоглощающе. Это случилось как взрыв, как хлопок банки с консервантами - БАХ и готово. Это случилось, как резкий порез, когда кровь еще не пошла, и даже боль еще не достигла своего апогея, но ты уже понимаешь, где-то там в подкорке, что вот он - порез.
В общем, это случилось.
Миссис Швански пришла в себя спустя всего минут десять, которые она провела лежа на асфальтовой дорожке, созерцая темноту, без мыслей, с малым понимаем происходящего. Но в конце концов она очухалась, поднялась, проверила, что где и как - все было на месте. Вся она, ее вещи, сумочка, деньги, украшения. Все, кроме улыбки. Она больше не улыбалась.
Женщина вернулась домой, полагая, что улыбки нет по простой причине - кому захочется лыбиться, кода тебя только что ударили по голове и положили на землю в подворотне, что-то сотворив с губами? Никому. На нерадость мужа, оказавшись дома, женщина сразу же забралась в ванную, а потом, отмокнув, легла спать, не сказав ему ни слова. Мистер Швански пытался говорить с ней, уважить подарком, даже пытался сексуально охмурить - ничего не прошло. Перед ним, словно, валялся пластмассовый манекен жены, оживленный высшими силами, но все такой же, как присуще манекенам, бездушный и безэмоциональный.
Миссис Швански не чувствовала ничего и на следующее утро. И на послеследующее и на послепослеследующее и так далее до конца. Она уже вообще ничего не чувствовала - кроме потерянности, пустоты - никаких эмоций. Однако, дело было не только в эмоциональном состоянии - физически она испытывала недуг мышц лица. Это стало проявляться на третий день. Женщина не могла сначала попросту улыбнуться. В том плане, что даже мышцы не подчинялись подобному указанию. При этом, она могла сколь угодно много делать грустные выражения лица - но вверх губы не сгибались.
Так прошло некоторое время, в которое женщина не сказала ни слова. Ни слова мужу, друзьям, на работе. Она ничего не говорила. Она замолчала. Уже навсегда.
Мистер Швански ходил сам не свой. Он не знал, что делать. Он допытывался до жены неделю. Устраивал скандалы, кричал, вдруг замалкивал - даже плакал. Ничего не помогало. Женщина его даже не замечала. А когда их взгляды встречались, мужчина не мог ничего в нем прочесть - тот был отсутствующим, якобы бутафорным.
На второй неделе, после того злачного вечера, миссис Швански впервые ощутила боль в области губ. Теперь те словно были обвиты колючей проволокой. Они горели, кололись, чесались одновременно. При этом, словно невидимая рука подвесила за крюки к краешкам губ ее гири, каждая килограмм по двадцать - женщина чувствовала невероятную тяжесть в губах, опухлость, будто кожу тянуло вниз.
На третьей неделе молчания, когда и муж стал молчать, бросив все попытки разговорить жену, когда та бросила работу и забилась дома в постели, ощущения тяжести в губах усилились, и теперь они проявились не только как ощущения, но и в физическом смысле - кожу и мышцу губ словно в прямом смысле тянули вниз. Только там никто ничего не тянул. Но миссис Швански стала испытывать адскую боль, невыносимее прежнего.
Тогда она впервые издала звук - протяжный вой мучений и пыток.
В тот день мистер Швански пришел домой поздно. Он уже привык, что его жена проводит почти все время в постели, поэтому, не застав ту там - удивился. Мужчина нашел ее в туалете, она лежала на полу, в луже крови. У нее была разорвана челюсть.
Как установили судмедэксперты, женщина сама сотворила это с собой. Не в силах терпеть боль, адскую горящую боль в области губ, она раздвинула, как могла зубы, просунула ладони, и сама разжала свою челюсть, вонзив зубы в пальцы до крови.
В тот год - это был тридцать седьмой случай подобного происшествия в городе. Причем, большая часть из них случились примерно в одно и то же время с разницей в несколько дней. Именно тогда за это дело взялась специальная разведывательная группа, которая должна была найти причину случившегося.
Оказалось, было несколько свидетелей, утверждавших, что в том или ином временном промежутке, на жертв было совершено нападение неизвестным лицом, за пару-тройку недель до их самоубийства. Тогда спец.группа решила, что их цель номер один - найти этого человека.
Журналисты окрестили его - Похититель Улыбок.