![Марина с Мохсеном и сыновьями Али и Мадьяном]( "Марина с Мохсеном и сыновьями Али и Мадьяном")
Она не следит по телевизору за войной на Украине. Ее не трогают репортажи о бедствиях мирных жителей. И это не потому, что она бессердечная и равнодушная, а потому, что в ее жизни уже была страшная война. Война в Сирии. Но никто про эту войну не говорит. Там – все гораздо хуже, страшнее и безнадёжнее. Павлодарка Марина Владимировна Юрченко вышла замуж за гражданина Сирии, счастливо прожила там девять лет, а в 2011 году ощутила огненное дыхание войны. Она сама опытный журналист, поэтому отказывает другим коллегам в интервью. Я благодарен Марине Юрченко, что она доверила свои сокровенные воспоминания мне и моему перу.
Отличница и космополит
Марина Юрченко родилась в Семипалатинске. Родители разошлись, и она жила с мамой в доме, относящемся к мединституту, в бывшей профессорской квартире. У ее мамы, Риммы Матвеевны Виноградовой, было два образования – строительное и педагогическое. В Павлодаре ее помнят как преподавателя изобразительного искусства и председателя Совета ветеранов СШ № 39, как солистку украинского хора и активистку чувашского этнокультурного объединения. В 70-е годы Римма Матвеевна трудилась на трех работах, поэтому воспитанием дочки занималась соседка, которая стала ей как родная бабушка.
– На площадке у нас жила блокадница, кандидат медицинских наук Екатерина Константиновна Бабаева. На войне она потеряла сына и мужа. С тех пор жила одна, – вспоминает Марина Владимировна. – Екатерина Константиновна столько души в меня вложила! В шесть лет я уже знала кардиологические термины. Мама хотела, чтобы я стала медиком. И это могло произойти, потому что медицинский институт стоял у нас во дворе. Но когда мне исполнилось семь лет, мы переехали в Павлодар, и моя судьба кардинально изменилась.
В первый класс Марина Юрченко пошла в павлодарскую школу, восьмой окончила тоже в Павлодаре. А вот в промежутке между ними сменила несколько школ в разных городах и республиках Советского Союза. Жизнь складывалась так, что ее маме приходилось много ездить – то на курсы повышения квалификации, то на помощь бабушке в Самару, то на операцию в Москву. Поэтому Марина училась и в Куйбышеве, и в башкирском городе Салавате, и в солнечном Ташкенте, и много где еще.
Эта кочевая жизнь отразилась на ее характере. Если в Семипалатинске она была задиристым ребенком, то из-за постоянных переездов превратилась в тихоню-затворницу. В каждом классе Марина была новенькой, друзья появлялись и терялись. Поэтому она сосредоточилась на учебе и, как говорит сама, превратилась в «патологическую отличницу», для которой полученная четверка была бы трагедией. В то же время, детство на чемоданах сделало ее легкой на подъем и космополитичной.
– Я люблю Родину, но очень люблю путешествовать – перемещаться в пространстве, – говорит Марина Юрченко. – Как космополит – гражданин мира, я считаю своей Родиной весь мир. Где тебе хорошо, где тебя любят, там тебе и Родина.
![Марина Юрченко]( "Марина Юрченко")
Проба пера
После школы было павлодарское педагогическое училище им. Вацлава Воровского (сейчас педколледж им. Ахметова). Там она получила свою первую специальность – учитель начального образования. Ее распределили в саму лучшую в те годы тридцать девятую школу, которой руководила Валентина Михайловна Петрова. Об этом другие выпускники могли только мечтать. Но отличница решила продолжить свое образование в неожиданном для всех направлении. И для этого были предпосылки.
– Был 1984 год, шли какие-то выборы. Я была единственной Ленинской стипендианткой на все училище, и меня отправили в редакцию газеты «Звезда Прииртышья» дать интервью о том, за кого голосуют студенты, – рассказывает Марина Юрченко. – Редакция «Звезды» находилась через дорогу от училища. Интервью у меня брала Ольга Григорьева. Помню, когда вышла статья с моей фамилией, мне было очень приятно. Эта магия – увидеть свое имя в газете – до сих пор на меня действует. Потом я начала писать. К 60-летию педучилища вышла моя статья «Нам никогда не будет 60, а лишь четыре раза по 15». Потом, ко Дню учителя стихотворение мое опубликовали – «Наши комиссары». В общем, у меня накопилось достаточно публикаций, чтобы поступать на журналистику. Это казалось романтичным и престижным.
Девушка отправила запросы в 15 университетов СССР с просьбой выслать условия поступления – в Ригу, Москву, Львов, Одессу, Алма-Ату и т. д. Ответы пришли отовсюду, кроме Алматы, но она решила поступать именно туда:
– Пока я училась в педучилище, играла в духовом оркестре «А ну-ка, девушки!» у Егора Конради. Играла на трубе – второй корнет. Однажды мы поехали на парад духовых оркестров в Алма-Ату. Это была ранняя весна, начало мая, цвели яблоневые сады, синели горы, мы жили на верхнем этаже в гостинице «Казахстан». Я сразу влюбилась в этот город, – объясняет Марина Юрченко.
И она осуществила свою мечту, поступив на факультет журналистики Казахстанского государственного университета. Практику проходила в павлодарской «Звезде Прииртышья». По окончанию университета Марина поступила в аспирантуру, за год сдала кандидатский минимум, перевела французскую книгу и… вышла замуж за сирийца.
Любовь с первого взгляда
Знакомство Марины Юрченко с Мохсеном Акулом произошло в Алма-Ате, когда она была студенткой КазГУ. Мохсен старше ее на год, сириец, но выглядит, скорее, не как араб, а как европеец. Он – мусульманин-суннит, хорошо владеет русским, английским и родным арабским языками. У него пять братьев и восемь сестер, и порядка сорока племянников и племянниц. В 80-х он учился в алма-атинском Политехническом университете, специализировался на геологии нефти и газа. Свою будущую супругу Мохсен впервые заметил на остановке. Узнал, где она учится. Потом стал ухаживать. Марина говорит, что поначалу несерьезно отнеслась к его галантным ухаживаниям, но парень был настойчив.
Когда Марина вернулась в Павлодар, Мохсен позвонил ей домой и, пригласив к телефону маму, спросил: можно, я приеду к вам в гости? Римма Матвеевна сначала опешила, но потом дала согласие: приезжай. Тогда парень пояснил: я приеду не просто так, я приеду свататься. Как говорит Марина Владимировна, началась спешная подготовка к приему жениха – в комнатах живо сделали ремонт, поклеили новые обои. Римма Матвеевна поначалу была категорически против этой женитьбы. Это были не национальные предрассудки, а боязнь матери потерять свою единственную дочку, которой пришлось бы переехать в Сирию.
Мама противилась до тех пор, пока лично не познакомилась с будущим зятем, которого Марина звала на русский манер – Максим. Свадьбу сыграли в Павлодаре. Потом у Мохсена закончилась виза, и он уехал в Сирию, где по закону должен был несколько лет отработать на государство, которое оплатило ему обучение за рубежом, а также отслужить два с половиной года в армии. Все это делало его на долгие годы невыездным. Марина год отработала журналистом в «Звезде Прииртышья», взяла отпуск и поехала к мужу, который жил с родителями и многочисленной родней в окрестностях Хомса – одного из старейших городов в мире.
– Я росла у мамы одна, а там меня приняли, как дочку, – вспоминает Марина Владимировна. – У него был такой добрый отец. Его звали Фарук. Он мне стал как родной. Мама Самира – суровая женщина, но и она хорошо встретила меня, расплакалась. Тогда к русским в Сирии хорошо относились, потому что русские построили там много объектов. И когда мой муж сказал родным, что хочет жениться на русской, они были «за». Весь месяц мы ходили по его родне. Они застроили целую улицу. Везде меня принимали радушно. Я ощутила себя принятой в большую семью.
![Хомс в 2011 году. Фото AFP]( "Хомс в 2011 году. Фото AFP")
Граждане мира
В те годы Мохсен Акул работал по своей нефтегазовой специальности, но зарабатывал мало – всего три тысячи сирийских лир – то есть 100 долларов. Этого было недостаточно для обеспечения семьи. Поэтому они решили вдвоем переехать в Казахстан и попытать счастья здесь.
– Мы приехали в Алматы 30 сентября, и был почему-то снег, – вспоминает Марина Юрченко. – Погостили у друзей и поехали в Павлодар. Здесь я продолжила работать в «Звезде Прииртышья», а муж найти работу не смог и перебивался разовыми переводами с арабского и частным репетиторством. В 1997 году у нас родился первый сын Мадьян – смуглый брюнет. Муж нашел хорошую работу в Алматы. В 1998 году у нас родился второй сын Али – светлокожий блондин, мы его называем Алеша. Мохсен работал в Алматы на трех работах, я воспитывала детей. Через год мы купили однокомнатную квартиру в центре. А потом мужу вдруг отказали в визе, и мы вынуждены были в течение двух недель покинуть Казахстан.
Прекрасную квартиру продали спешно. Половина этой суммы была потрачена на дорогу в Сирию – туда летели через Иран с трехдневной остановкой в Тегеране. Но, как говорится, беда не приходит одна. Внезапно умер отец Мохсена. Это был крупный коммерсант, прекрасный семьянин, который построил огромный дом, поставил на ноги всех своих 14 детей, сыграл им свадьбы, а на Востоке это – колоссальные расходы. Его вдова в знак траура дала обет – четыре месяца не выходить из дома и не видеть мужчин, она заперлась в комнате и все это время оплакивала мужа.
В это же время оказалось, что за отцом остался небольшой по его меркам долг в сто тысяч лир. Мохсен выполнил долг чести, чтобы отец мог уйти в иной мир свободным, и отдал кредиторам все деньги, оставшиеся от продажи алматинской квартиры. Параллельно государство решило взыскать с Мохсена большой штраф за то, что он не отработал деньги, вложенные в его обучение. Суд шел семь месяцев, и семь месяцев он был без работы. Тут же о нем вспомнила и армия. В общем, проблемы нарастали как снежный ком.
– В 2003 году у меня заканчивался декретный отпуск, и я решила уехать с детьми в Павлодар, а муж пошел на два с половиной года в армию. Это было для нас тяжелое, но необходимое решение, – вспоминает Марина Юрченко. – Эти два года в Павлодаре я работала пять дней в неделю в редакции «Звезды Прииртышья», вела там молодежную страницу «Лестница», «ЗОЖ» и детскую «Домовенок», и два дня в неделю – старшим преподавателем в Павлодарском государственном университете на кафедре русской филологии. Разработала 13 спецкурсов по журналистике. Говорят, по ним до сих пор преподают. В 2003 году победила в республиканском конкурсе «Шабыт» в номинации «Поэзия».
Райские кущи
Потом муж стал настаивать на возвращении семьи в Сирию, к тому же старшему сыну Мадьяну пришло время идти в первый класс. Семья воссоединилась, и начались годы ее благоденствия. Марина с Мохсеном и детьми заняли второй этаж в родительском доме. Глава семейства устроился в канадско-сирийскую фирму, прошел стажировку в Лондоне и стал главным инженером газовой фабрики. Дети, говорившие только по-русски, довольно быстро освоили сложный арабский язык, в чем им сильно помог папа. Успехи в арабском были так хороши, что дети стали отличниками.
В 2005 году родился третий сынишка. В честь бабушки Риммы его назвали именем из тех же букв – Рами. У мальчика оказался необычный цвет волос – каштановые, с красноватым отливом. Марина всю себя посвятила детям, дому и мужу. Исполнилась ее хрустальная мечта – иметь троих детей.
![Младший сын Рами]( "Младший сын Рами")
Десять лет назад Сирия была мирной страной, где уживались люди разных конфессий. К женщинам не было строгих религиозных требований, как в соседнем Иране. На улицах сирийских городов можно было увидеть и мини-юбки, и глубокие декольте, и, конечно же, платки или чадру. Марина ислам не приняла, сохранила гражданство Казахстана (в Сирии разрешено иметь сколько угодно гражданств), так что особых проблем с адаптацией в новом обществе для нее не возникло.
– У нас тут говорят, что женщины там – угнетенные существа. Да, ничего подобного! – уверяет Марина Юрченко. – Наоборот, женщина там – на привилегированном положении. Там женщин любят и ценят. Это здесь женщина – рабочая лошадка. Здесь я сейчас работаю на четырех малооплачиваемых работах и ищу пятую, чтобы обеспечить достойный уровень жизни детям, учащимся в колледже платно. Здесь я занимаюсь чужими детьми, а на своих времени и сил не хватает. А там женщины не работают. У тех, кто работает, например, врачами или учителями, рабочий день до часу дня. Там женщина, если выходит замуж, то у нее нет забот, чем накормить семью. Этим занят мужчина. А ее дело – навести в доме уют и правильно воспитать детей. Так я кайфовала целых девять лет.
Кровь за кровь
О войне в Сирии Марина вспоминать и рассказывать не любит. Ее ранят воспоминания о брошенном доме, о разбросанных по разным странам родственниках мужа, о канувших в небытие подругах, о мирной, счастливой и по-своему беззаботной жизни. Единственное, что она говорит: ситуация там совсем иная, чем показывают мировые СМИ.
![Акция протеста против президента Сирии Башара аль-Асада, 6 января 2012. Все строения в порядке. Фото Reuters]( "Акция протеста против президента Сирии Башара аль-Асада, 6 января 2012. Все строения в порядке. Фото Reuters")
– Все началось с «Арабской весны» (волна демонстраций и путчей, начавшихся в арабском мире 18 декабря 2010 года, – авт.) в Тунисе, Египте, Йемене, Ливии, – делится своими размышлениями Марина Юрченко. – Глупые школьники насмотрелись новостей. Один семиклассник в городе Дараа написал на доске «Долой президента!». В стране, где запрещено ругать президента – это нонсенс. Учитель пожаловался директору. Директор школы, как мудрый человек сказал: сотри и забудь. Но этот дурак, по-другому назвать его нельзя, сообщил спецслужбам. Ребенка и его сотоварищей арестовали и начали пытать током, иголки под ногти засовывать, выспрашивать, кто их научил. Так было арестовано и подвержено пыткам 15 детей. Держали их долго. Обезумевшие от горя родители вышли на демонстрацию: отдайте наших детей! Детей вернули, но изуродованных. После этого возмущенные родители вышли на демонстрацию. Полиция открыла по ним огонь. Кровь пролилась. Началась кровная месть, родственники стали мстить за убитых. И это было уже не остановить.
![А это то же место 2 года спустя, 9 марта 2014. Разрушенные здания и мечеть Халида ибн аль-Валида в Хомсе. Фото Reuters]( "А это то же место 2 года спустя, 9 марта 2014. Разрушенные здания и мечеть Халида ибн аль-Валида в Хомсе. Фото Reuters")
Еще одним детонатором войны в Сирии стало долго зревшее недовольство суннитов, которых в стране 80 процентов от всех мусульман, правительством, сплошь состоящим из алавитов (выдержка из Википедии: «Алавизм — название для ряда исламских религиозных направлений, ответвлений или сект, по мнению некоторых специалистов, стоящих на границе между крайним шиизмом (гулат) и отдельной религией, смесь ислама, христианства и доисламских восточных верований» – прим.авт.)
В 2010 году в Павлодаре умерла Римма Матвеевна. Марина экстренно выехала на похороны мамы. На следующий год приехала вновь, сдала ее квартиру в долгосрочную аренду. И это было очень правильное решение.
– Был 2012 год. Мы тянули с отъездом из Сирии до последнего момента, хотя сильно боялись резни. Вокруг нас были селения алавитов, христиан, шиитов, – рассказывает Марина Юрченко. – Газовая фабрика, где работал мой муж, стояла в пустыне. Он ездил туда на рейсовом автобусе. Однажды он, как обычно, поехал на работу, дорога пролегала мимо шиитской деревни. Оттуда вышли вооруженные люди и перегородили дорогу. Они обстреляли автобус, в котором ехал мой муж. Там же ехали женщины с детьми, старики. Водитель получил тяжелое ранение в руку и не мог дальше ехать. Всех пассажиров взяли в плен, увели в деревню и держали там шесть дней. Муж говорит, что они каждый день приходили с длинными ножами и угрожали: сегодня мы вас будем резать!
![2014 год. Центр Хомса, 10 мая. Фото AFP]( "2014 год. Центр Хомса, 10 мая. Фото AFP")
За шесть дней плена Мохсен Акул от голода и переживаний потерял шесть килограммов веса.
– Когда муж не вернулся домой, я стала звонить на все его сотовые телефоны, но они не отвечали. Потом кто-то сказал, что он, наверное, был в том автобусе, который пропал. У меня был шок. Остаться одной в чужой стране с тремя детьми? К кому обращаться за помощью, если правительственные войска регулярно обстреливают наши кварталы? Я позвонила казахстанскому консулу. Но он сказал, что не может перемещаться, так как сам несколько раз попадал под обстрел. Через шесть дней мужа и других заложников освободили. Это был единственный случай, который я знаю, когда отпустили живых. Даже за выкуп в пять миллионов лир обычно возвращают только трупы. После этого случая он заторопился отправить нас в Казахстан.
![Хомс, 10 мая 2014. Фото Reuters]( "Хомс, 10 мая 2014. Фото Reuters")
Сборы были поспешными. Марина собрала для каждого члена семьи несколько комплектов одежды, потому что никто не мог предположить, насколько затянется эта поездка. Впопыхах забыли часть документов – трудовую книжку, дипломы, семейные фотографии, которые могли бы понадобиться в Казахстане.
– Когда уезжали, видели трупы на дороге, – вспоминает Марина Владимировна. – В аэропорту свободных мест не было, все сидели на полу. Иракцы своих эвакуировали, причем без билетов, просто выкрикивая фамилии. Мы купили дорогущие билеты до Москвы. От Москвы сделали перелет в Астану. Оттуда поездом в Павлодар. Несколько ночей жили у тети, потом выплатили квартирантам неустойку и вселились в мамину квартиру. Теперь мы все вместе, у нас есть крыша над головой, все документы в порядке, и это главное. Я и все мои дети – граждане Казахстана, у мужа – вид на жительство.
Позади остался грохот страшной войны, которую никак не вытравить из памяти. Тревожат воспоминания о том, как всей семьей прятались от артобстрела во внутренних комнатах первого этажа, о взорванной за окном мечети, о солдатах-мародерах, вывозящих мебель и оргтехнику из брошенных домов, о миллионах мирных сирийцев, живущих в адских условиях в эвакуационных лагерях в Турции, Египте, Иордании.
![2013 год. Лагерь для сирийских беженцев «Заатари». Теперь это пятый по величине и населённости город Иордании. Фото REUTERS]( "2013 год. Лагерь для сирийских беженцев «Заатари». Теперь это пятый по величине и населённости город Иордании. Фото REUTERS")
– Сейчас у нас есть связь только с теми родственниками, которым удалось эвакуироваться в другие страны. В Хомсе сейчас нет интернета. Вчера нам прислали фотографию мамы Самиры. Значит, жива. Что с другими родственниками, которые остались в Сирии, неизвестно. Что с нашим домом, сохранился он или разрушен, тоже не ясно. Я стараюсь об этом не думать. С головой ушла в работу.
Дети тяжело пережили войну и переезд. У младшего сына Рами был невроз, первое время после переезда он словно в тихом ужасе прикрывал себе руками рот. Учительница поначалу думала, что это религиозный жест. Потребовалось много сил, чтобы его вылечить. Но дети нашли в себе силы освоиться. Старший сын был президентом школы № 13, сейчас – председатель студенческого совета колледжа, где оба брата – и Али, и Мадьян – учатся на переводчиков английского языка. Глава семьи Мохсен Акул пока работает не по специальности. Странно, что зарубежный специалист такого высокого уровня, каких обычно приглашают в Казахстан за большие деньги, до сих пор не востребован.
Марина Владимировна Юрченко работает в областном Дворце школьников методистом и педагогом – ведет литературную студию «Рауан». По субботам она преподает на подготовительных курсах по русскому языку. По воскресеньям пишет статьи в городские издания.
– Я очень люблю жизнь и считаю, что жизнь прекрасна и удивительна, несмотря ни на что! – говорит она.
Фёдор КОВАЛЁВ, фото Reuters и из архива М. Юрченко, газета "Наша жизнь" №6, 12.02.15
Бауыржан Ретбаев
Его наставник – Нурлан Албан.
Его наставник – Медеу Арынбаев.
Ее наставница – Мадина Садвакасова.
